"И долго след хранит любой
серебряная пыль..."
"СЕВЕРНАЯ ПОЛЯРНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ" в составе: нач. Аделунг Г.Н., зам. Кузнецов Е.И. — так начинался дневник нашего зимнего похода в Архангельскую область. К сожалению, дневник утерян, поэтому восстанавливаю по памяти, как могу.
В 1967 году Юра предложил пойти с ним вдвоём в зимний поход по ненаселённой местности. Летом, по этому маршруту их водил Кирилл Васильевич Бардин — наставник туристов в 69-й школы, где учился Юра. В то время Юра уже был туристом с большим стажем и имел опыт нескольких геологических экспедиций в Якутии, а я был "чайник". Это было ещё до знаменитых полярных переходов Дмитрия Шпаро, но Игорь Писарев уже совершил своё одиночное плавание вдоль береговой линии озера Байкал. Мы конечно прекрасно понимали, что этот поход авантюра, но хотелось испытать себя. Маршрутные карты мы взяли у Саши Пуша и, в дальнейшем, он был на контроле прохождения маршрута.
Ехали через станцию Плисецк, где ракетный полигон "Мирный", о котором тогда говорили только шепотом — секретно! Потом на запад — автобусом, мотовозом по узкоколейке и, наконец, лошадью в санях до деревни Скорлахта. Это последняя населённая деревня. Дальше только пешком на лыжах по карте и компасу. Сейчас этот компас-буссоль в музее туризма и альпинизма, как память об отце Юры — Н.Н.Аделунге, который в тридцатые годы вместе с известным режиссёром кино Шнейдеровым и братьями Абалаковыми, великими альпинистами, был основоположником отечественного туризма.
До первой избы нас провёл местный житель Схалакты Политов. А дальше мы остались совсем одни и двигались по ориентирам: по затесям охотничьих троп, по просекам или по азимуту. Мороз в январе там отчаянный, до -40 градусов. На бородах отрастают сосульки, но всё идёт нормально, экипированы мы хорошо. Красоту зимней тайги с северными закатами и рассветами мне не описать. Тишина такая, что отойдя за водой к проруби на ручье, от избы метров сорок, можно было услышать как работает транзисторный приёмник за закрытой дверью.
Однажды вечером сидим в избе. Тепло, горит свеча, пытаемся определиться по карте и не можем понять где находимся: до одного из озёр слишком быстро дошли, на другом не обозначена изба, но вроде бы должны быть вот в этой точке? Решили — спать, а утром разберёмся. Утром вышли по направлению на север, высматриваем затеси на деревьях, по ним находим просеку и, быстро, до визирного столба — определяться. Наносим избу на карту — наши предположения оправдались.
Случилась у нас незапланированная холодная ночёвка, видимо неправильно взяли магнитное склонение, а должны были выйти к брошенной деревне на берегу озера. Время к вечеру. Замёрзли. Сил уже нет. Сколько не дошли до цели не знаем. Готовим холодную ночёвку: откапываем яму в снегу, натягиваем тент-отражатель, рубим лапник на подстилку. От усталости я сажусь на снег, мне становится очень хорошо, я быстро и непреодолимо проваливаюсь в сон. Юра бьёт меня по щекам, находит потерянную мной рукавицу и заставляет работать. Я прихожу в себя.
Наконец-то, горит нодия, а мы в большом спальном мешке из гагачьего пуха (тоже память о Юрином отце). Утром, когда я проснулся, Юра уже приготовил завтрак. И опять вопрос — где мы? Юра пошёл вперёд, я с компасом, по лыжне, назад — определяться куда же мы склонились. Определился, вернулся к месту ночлега, а Юра радостно сообщает, что впереди, через 500 метров озеро и с берега видна брошенная деревня. Устроили днёвку. Просушили мешок. Налегке протропили лыжню, сколько смогли.
Однажды, не помню на каком этапе этого похода, нам повезло наблюдать редчайшее явление природы: на закате, когда солнце наполовину зашло за горизонт, пурпурное солнце и такого же цвета луч, бьющий вверх. Юра сказал, что это явление аналогично зелёному лучу при закате и заходе солнца на море, а я вспомнил песню Анчарова: "И спускается солнце за лес, словно Бог с перерезанным горлом".
Последние переходы мы шли по замёрзшей реке и однажды подо мной треснул лёд. Стали отходить к берегу, у Юры всё отлично, а у меня намокли лыжи. Соскребли лёд ножом и ... вперёд! Вышли на вершину водораздела. Внизу деревня, домов 20. Я обрадовался, всё, люди! Юра развеял мою радость — ни одна труба не дымила. Спустились в деревню, а там как будто все вымерли — ощущение неприятное. Нашли избу, которой явно пользовались охотники. Протопили печку. Отогреваемся. Светит керосиновая лампа.
Карта "кончилась". Дорогу разведываем по скирдам сена, по слабо заметной лыжне — где-то здесь уже есть люди. В путь выходим рано утром, затемно. Идём в полную силу и вечером выходим на большой посёлок. Первые две попытки Юры попасть в дом на ночлег не приносят успеха. Мне везёт больше, нас пускают в дом, правда, проверив предварительно паспорта. В доме поминки. Соседка хозяйки, она же "магазин", продала бутылку водки. Выпили за покойника по 250 грамм и только едва-едва согрелись. А вот еды такой мы давно не видели.
Хозяйка стелет нам постель с чистыми простынями. Мы грязные, прокопченные в курных избах и хотим спать в своём мешке, но хозяйка настояла на своём и мы ложимся на чистое. Юра быстро захрапел, а у меня начали отходить отмороженные на последнем переходе ноги. Было очень больно. Долго не мог заснуть, а тут ещё, уже ночью, пришли лесорубы помянуть покойного. Кто-то из них приставал к хозяйке. Утром, мы не поверили своим глазам, полы вымыты и порядок в доме такой, будто никаких гостей и поминок не было.
Пацан, младший сын хозяйки, гордый от важности выполняемой миссии, проводил нас на автостанцию. Даём телеграмму в Москву о прохождении маршрута и уезжаем поездом Воркута-Москва.
Чуть позже, после нашего возвращения домой, у Отиллии Владимировны, Юриной мамы, были в гостях старые туристы — друзья Николая Николаевича и рассказывали, что вот мол, говорят о каких-то двух отчаянных туристах, которые прошли северный маршрут в январе. Каково же было их удивление, что одним из этих туристов и руководителем похода был Юра.
Опыт того похода пригодился мне во всей дальнейшей туристской жизни, где я всегда был в команде штурманом.
