Юра Аделунг

Абакан-Москва

Колёс ритмичные слова.
Ночь в убаюканном в вагоне
С табличкой "Абакан-Москва".
Рубашки, ватники, погоны,
Блеск глаз и запах перегара,
Пустых бутылок батареи,
На коже, чёрной от загара,
Татуировок галереи
И ноги в штопанных носках,
За переборкой храп соседа.
В вагоне "Абакан-Москва"
Мечтают, любят, верят, едут!

На перегонах безжалостной плетью
Колёсами щёлкнет по стрелкам состав,
А впереди, уперев в землю плечи,
Мосты спины гнут, как рабы от хлыста.

Кто-то забылся, а кто-то очнулся,
Кто-то вернулся, а кто-то сбежал.
А мир от ударов колёс покачнулся,
А мир от ударов колёс задрожал.

И всё, что казалось таким нерушимым,
Всё, что воздвигнуто было в кумир,
Всё содрогнулось под грохот машины,
Трясущей вдруг ставший беспомощный мир.

А там, за последним вагоном состава,
Спокойной рекою течёт благодать.
И мир, разогнув свои плечи устало,
Пытается снова с собой совладать,

Покорным вассалам оказывать милость,
Строптивых врагов распинать на крестах,
И невдомёк одряхлевшему миру,
Что это прошёл не последний состав!...

Песня старого фотографа,

который бродит по Москве
и фотографирует старые кварталы

Меня Вы найдёте всегда и везде.
С облезлой треногой и ящиком старым.
Брожу по Москве и снимаю весь день.
Дома, переулки, дворы и бульвары.

Под красною лампой, над белой бумагой,
Я в полумраке замру в ожиданье,
И в старом тазу, словно в сказке о магах
Появятся улицы, скверы и зданья.

Я снова по ним прохожу не спеша,
Я им улыбаюсь, как старым знакомым.
У каждого дома есть тоже душа,
Я знаю, лицо есть у каждого дома.

Домам, как и мне, есть о чём рассказать
И есть, что оставить счастливым потомкам,
Они не хотят, как и я, умирать,
Ведь им, как и мне, неохота на сломку.

Стучат по асфальту мои каблуки.
С облезлой треногой и ящиком старым.
Я им улыбаюсь — "Привет, старики," —
Мои переулки, дворы и бульвары.

Карнавал

Карнавал, глядите, карнавал!
Суета и сутолока масок!
Где достал он на ночь столько красок,
Где он только их наворовал?

Городок затоплен карнавалом,
Никуда не деться от волны.
Все дела, что утром волновали,
К ночи смыты паводком шальным.

Не беда, что завтра снова в бой,
Не беда, что жизнь проходит мимо —
Ты пойми, мне так необходимо
Раз в году побыть самим собой,

Побродить неузнанным в толпе,
Говорить, что в голову втемяшит.
Карнавал по переулкам пляшет,
Как в апрель звенящая капель.

Карнавал, глядите, карнавал!
Льёт рекою терпкое вино!
С блеском весь народ короновал
Незнакомку в красном домино.

Вот стоят они к плечу плечом
В грязной рвани, кружевах, брильянтах.
На ночь нищий станет богачом,
А богач — бродячим музыкантом.

Ну, а завтра — всё наоборот,
Ну, а завтра — всё, как было раньше:
Ростовщик одолжит деньги в рост,
Музыкант проснётся с музыкантшей.

Обменяет лампу Алладин
За краюху хлеба на рассвете,
А его слуга — огромный джин,
Спать домой укатит на карете.

Сбросив плащ и шпорами звеня,
Шут нацепит орденскую ленту,
А царица, наведя румян,
На панель уйдёт искать клиента.

Руки с дрожью старческой сложив,
Старики впотьмах будут молиться:
"Дай нам, Господи, хоть год ещё прожить,
Чтоб ещё раз так повеселиться!"

Заседал один лишь трибунал,
Да и тот на удивленье мягок —
Пожалел служивого беднягу:
Завтра казнь, сегодня — карнавал!

Он буквально всех очаровал...

* * *

Однажды, в переулке очень старом,
Услышав звуки скрипки и гитары,
Я постоял перед распахнутым окном.
Ведь мы слывём бродягами недаром,
И редко выпадает нам подарок
Почище, чем Смоленский гастроном.

В тот вечер всю дорогу моросило,
Душа к теплу пристроиться просила,
Я был готов в окошко постучать...
Но вдруг рука гардину опустила,
Вся прелесть звуков потеряла силу,
Мне оставалось только помолчать.

Не верю ни в наветы, ни в приметы,
Но эти звуки под фонарным светом
И эта морось, что скопилась под окном,
Они не вправе нам скостить усталость,
И преждевременную старость.
Ведь память всё равно не пережить:

Как по Москве бродилось и гулялось,
Как звук струны под моросью дрожит,
Фальшивя маленькую малость.

ПАВШИЙ ГОРОД
Триптих

Кто отыщет следы штурмом прерванной города хроники.
Город к штурму готов и в котлах закипает смола,
И растут как грибы на полях безымянные холмики,
После тех, для кого оказалась кольчужка мала.

1. Песня наёмного солдата

Давно уже привык с подругой — аркебузой
В тревожный час ночной постель свою делить.
Но считанные дни нанизаны, как бусы,
На тоненькую жизнь, непрочную, как нить.

Теперь за жизнь свою я и гроша не дал бы.
Фортуна, подмигнув, пошла гулять с другим.
Седое вороньё давно привыкло к залпам,
И колокол устал петь похоронный гимн.

Рубаху на бинты — Бог даст, не околеем,
Ты видишь этот дым большого очага?
Там пир идёт горой, там вороны — лакеи.
Огонь уже раздул зловещий кочегар.

Удачи не искать — без нас Удача блудит.
Кумира не найти — кто платит, тот велик.
Мы не один престол преподнесли на блюде.
И не один костёр на троне развели.

Мы ждём, когда судьба ударит в барабаны,
К прицелу бомбардир, прищурившись, прилип.
Уже горит фитиль и наготове банник.
Ликует вороньё, а колокол охрип.

И колокол охрип оплакивая город,
Но жив ещё звонарь и колокол гудит,
Гудит надтреснуто, но гордо,
Во всю литую мощь истерзанной груди.

2. Погребальная песня колокола

Я стар. Я так устал. И я не успеваю
Отпеть погибших всех, с рассвета по закат.
Но мне не всё равно, кого я отпеваю,
И чья рука ведёт напевы языка!..

Врагу Бог силы дал — нас можно переплавить,
На пушки перелить, лишить нас языка.
Но никогда вандал не сможет нас заставить
Болеть его бедой и плакать напоказ.

Мне видно с высоты, как гибнут горожане.
Вот мой любимый сквер скрывается в огне...
Уж всё, что я любил, искромсано ножами,
И стоны рвутся вверх, и боль гудит во мне!..

Любимый город мой, навек с тобой прощаюсь!
Нам жить да жить ещё, но, видно, не судьба...
Уж некого отпеть, но я ещё качаюсь
И, умирая, я смогу отпеть себя!..

И город пал, огонь теперь хозяин
И ворон уже здесь над раненым парит,
Крыла свои раззявив, свою картавя песнь.

3. Песня ворона

Приготовьте Ваши фраки, вороны!
На последней башне флаги — сорваны!
Погреба пороховые взорваны.
Приготовьтесь — скоро выход, вороны!

Что глядишь ты на меня с ужасом?
Чуешь, смерть над головой кружится!
Видно, смерть тебе в обузу — маешься,
К бесполезной аркебузе тянешься...

С нею ты своей бедой не поделишься!
Эй, не смей! Ведь ты в меня целишься!
Лучше смерть свою дождись, вон, шаркает!
Ну, а мне ведь жить да жить, каркая!

Мы с тобой одной войной вскормлены,
И не я тому виной, скорбною.
Ты, как я, всю жизнь прожил падалью —
Не стреляй же! Подожди!... Падаю...


Но что за чудо, вдруг —
Наш город встал из праха
И колокольный звон в малиновой рубахе
Пошёл гулять до утренней зари.

* * *

Ненастье на наши края набрело.
По берегу чайки гуляют степенно,
И лишь буревестник срезает крылом,
Крылом серебристым мохнатую пену.

Пусть к нам не стучалась удача давно —
Мы живы с тобою не хлебом единым.
Пока я с тобою, а песни со мной —
Никем наша троица непобедима.

Мне с берега чайки кричат: "Берегись!",
Но я покидаю уютную пристань.
Да здравствует море! Да здравствует жизнь!
Да здравствует птица с крылом серебристым!

Глухим отголоском атак ножевых
Молва переврёт и надежду отнимет.
Портовый чиновник в реестре живых
Привычной рукой зачеркнёт моё имя.

В разумный наш век чудеса не в цене,
Но ты не поверишь бумаге казённой —
Ведь ясно же будет, что я уцелел,
Иначе и жизнь не имеет резона.

У самого уха беда просвистит,
Клинок не возьмёт и волна не проглотит.
Шепнув на прощанье обломкам: "Прости..."
Последним шагну на танцующий плотик.

И ветер наполнит мои паруса,
И заиграет в снастях перезвоном.
Случатся на свете должны чудеса,
Иначе и жизнь не имеет резона.

Песня диссидента

Запахнув медвежью полость,
Приосанится ямщик.
Звонко скрипнет санный полоз,
К "Яру" барина домчит.

Ну а там звенят гитары
С голосами взапуски:
Гей, табары — растабары,
Пьём лекарство от тоски!

Он цыганочку в охапку:
Прокатаю до зари!
Барин, шапку!
Чёрт с ней, с шапкой, поцелуй мне подари!

Залетим в Замоскворечье,
Потревожим сон мещан.
Смерть моя, не здесь ли встречу
Нам Господь наобещал ?..

Ах, как быстро мчатся сани.
Пролетел Охотный ряд...
Близок день и кони сами
Ближе к дому норовят.

Хватит петь! Устал от крика...
Пить вино нет больше сил...
Чу, к себе Иван Великий
Строгим басом пригласил.

Прут на утренний молебен.
"Помолитесь за меня!"
Солнце — круг на бледном небе,
Словно с кровью полынья.

Он устало шубу снимет,
А в ушах всё — трень да дрень!
"Ах, зачем я не был с ними
На Сенатской в Судный день"...

Откровения Иоанна

Искрится вино по братинам,
Колеблется пламя в шандалах.
Но канули невозвратимо
Веселья невинных скандалов.

Грешен я, грешен я, грешен!
Безумствую я и лютую:
Кровью людскою замешан
Пирог на моём сабантуе.

Нет места от мыслей постылых,
Нет места от мыслей недобрых.
На посохе кровь не остыла,
Кровавый помост не разобран.

Тошно мне, тошно мне, тошно!
Я сам себе не доверяю.
Я казни, как пьяный лотошник
В толпу сладкий пряник, швыряю.

Боже, грехи отпусти мне!
Пешком по дороге осенней
Бродил, как юродивый, схимник
В коломенский Храм Вознесенья...

Страшно мне, страшно мне, страшно!
Мне страх раздирает нутро,
Когда прихлебатель вчерашний
Сегодня ступает на трон.

Не раз ещё крови пролиться,
И, как не меняй коновода,
Пока о Руси говорится,
Нет места для слова: "Свобода!"

Зажгите шандалы из меди,
Спешите меня хоронить,
Но помните — я, не последний,
Отныне и присно. Аминь!

В тревожный час

В тревожный час глухой ночи
Страшнее самой страшной кары,
Пропахший кровью и пожаром,
Гонец лихую весть домчит.

Ударит яростно набат.
Своих коней мы оседлаем,
А у порога мать седая
С благословеньем на губах...

Мы будем время торопить
Лицом к врагу, спиною к дому,
Навстречу утру молодому,
Чтоб полдень в крови утопить.

Архангел щеки уж надул,
Готов трубить с небесной кручи.
Нам всем, нам всем гореть в аду,
Но Бог нам дал иную участь.

Вот в ход пошли уже ножи,
Мы с каждым шагом ближе к цели.
Поймёт лишь тот, кто будет жив,
Какой ценой мы уцелели.

Сорвалось солнце, как с цепи
И вот уже ночь трофеи метит —
Кого оплакать на рассвете,
Кому рассвет встречать в степи.

Днепра крутые берега,
Огнём пожаров наш путь отмечен.
И догонять пора врага,
И добивать — но только нечем...

Курган насыпан до небес, —
Курган беды и нашей славы!..
А где-то плачет Ярославна,
Гудит набат и мчит гонец.

Степной романс

Налево степь, направо степь
И прямо — тоже степь.
Все песни можно перепеть
И всё равно успеть.

И только небо над тобой,
А под тобой ковыль.
И долго след хранит любой
Серебряная пыль.

Любое кружево плети
Негаданных путей.
Лишь редкий встречный на пути
С котомкой новостей.

И горизонт — как полоса,
Но в этом свой резон:
Смотри почаще в небеса,
Коль скучен горизонт.

И там, среди лохматых туч,
Листай талмуд судьбы.
Ты там найдёшь разгадки ключ
Удачи и беды.

Хвосты коней — хвосты комет,
Седло судьбой скрипит.
И словно аккомпанемент,
Звучит квартет копыт.

Песня астролога

Остыло пламя горизонта.
Я приступаю, помолясь,
Чтоб обозрев небесный зонтик,
Распутать звёзд взаимосвязь.

Я раб заумных вычислений
И эмпирических констант,
Я звездочёт, я звёздный пленник,
Я гороскопа арестант.

Все наши маленькие беды
С большой бедой сопряжены
И, словно в зеркале, на небе
Дела Земли отражены.

Мы шпорим время исступлённо,
Жизнь закусила удила.
Взирают звёзды удивлённо
На наши грустные дела.

Тепло души теряет смысл
Среди космической зимы.
Склоняет Вечность коромысло
Под чашей глупостей земных.

И корни зла неразличимы.
Тут ни помочь, ни дать совет.
Мы — только следствие причины,
Как отражённый лунный свет.